Луков Вл. А

Луков Вл. А.

Эпический мир «Песни о Роланде»

Информационный гуманитарный портал
«Знание. Понимание. Умение» / №6 2011
http: //www.zpu-journal.ru/e-zpu/2011/6/LukovThe-Epic-World/
http: //studall.org/all2-111143.html

«Песнь о Роланде» — наиболее значительный памятник средневекового французского героического эпоса. Большой интерес представляет эпический мир — тезаурусная конструкция, подобная картине мира в культурном тезаурусе, которая, в отличие от нее, зафиксирована в письменной художественной форме — словах, образах, сюжете. Но как и в картине мира, в эпическом мире средневекового памятника есть свое пространство и свое время, свои законы, устойчивые опоры текста, вечные образы и подвижная (импровизационная) среда.

Симметричность. Одна из особенностей художественного пространства «Песни о Роланде» — его симметричность. Примеров симметричности можно привести много (в частности, одинаковое устройство двора Карла и Марсилия, одинаковое вооружение, сходное поведение, сходная организаций советов, посольств и т. д., наконец, общий язык врагов, позволяющий им понимать друг друга и на переговорах, и на поле битвы).

Неоднородность эпического мира. Однако общее свойство эпического мира определяет не тенденция к симметричности, а, наоборот, тенденция к асимметричности, неоднородности. Эта неоднородность не лишает его гармонии, ибо она не вносит диссонанса и хаоса. Неоднородность эпического мира проистекает из единственности оценочной позиции — позиции самого народа.

Заметим, что силы в борьбе почти всегда неравны, героям приходится сражаться с превосходящими силами, с более мощным противником. 20 тысяч французов во главе с Роландом сражаются против 400 тысяч мавров. Карл ведет 10 полков, в которых свыше 350 тысяч воинов, на 30 полков язычников, в которых свыше полутора миллионов человек. Роланд один сражается с 400 сарацинами. Карл сражается с Балиганом, у которого такое тяжелое копье, что «наконечник мул свезет с трудом»; худощавый Тьерри сражается с огромным Пинабелем и т. д. Но сохраняющие естественные человеческие пропорции герои неизменно оказываются победителями или (если это второстепенные герои) наносят врагу большой урон.

Другое проявление неоднородности эпического мира — разная материальная плотность людей и предметов. Можно заметить тенденцию: тело француза обладает большей плотностью, непроницаемостью, чем тело араба. Мавр как бы пуст внутри, поэтому копье легко проходит через него и даже вышибает спинной хребет, меч разрубает мавра пополам. Напротив, тела французов сравнительно непроницаемы. Неуязвимость тела героя и проницаемость тела его врага — очень древняя черта эпического мира (ср. бой Ахилла и Гектора, Кухулина и Фердиада). Особенно важен в этом отношении образ Роланда. Его тело как бы заколдовано для врагов, он «ни разу не задет». Предельной материальной плотностью могут обладать и предметы. Особенно это касается меча Дюрандаля, который не щербится о камень, несмотря на все старания Роланда, не желающего, чтобы его меч попал в руки врага.

В описании гибели героев вскрывается еще одна сторона неоднородности эпического мира, а именно, аксиологическая неоднородность. Оливье был убит в спину, Готье и Турпен — брошенными в них копьями, в Роланда мавры мечут копья и стрелы. Французы же ни разу не наносят удар в спину, не мечут копья и стрелы. Итак, происходит разделение ударов на благородные (сверху и спереди) и неблагородные (сзади и издалека). Другие примеры аксиологической неоднородности: Карл посылает посольство без тайных целей, Марсилий — с тайными целями; мавры избирают для боя неблагородную позицию (ущелье дает им преимущество), войска Карла ведут бой с войсками Балигана на огромном плоском пространстве. Неоднородность эпического мира выражается здесь в том, что удар не равен удару, право — праву, бог — богу, все должно быть испытано на истинность. Гибнущие французы не отрекаются от своего бога, гибнущие арабы свергают своих богов. Два внешне равноценных права (вассальное и право на усобицу, государственное и родовое) испытываются божьим судом, и он показывает превосходство одного права над другим. Здесь обнаруживается источник победы героев над сильнейшим противником — правота. В эпическом мире правота — не только и не столько сознание верности своих действий, сколько материализованное качество, сросшееся с физической силой, с характером. Или, по-другому, правота — это само героическое состояние человека, именно поэтому даже все религиозные мотивы сконцентрированы не на небе, а на состоянии правоты. Человек независим в эпическом мире от неба. Напротив, божество и природа подвергаются испытанию, играя зависимую (не от человека, а от его правоты) роль. Природа или испытывает героев (неравноценностью позиций в ущелье), или помогает им (день наступает, чтобы начался правый бой, ночь — всегда как способ остановить бой), или плачет о героях. Природа не отделена от человека. Поэтому было бы бесполезно изучать ее, применяя понятие «пейзаж». Пейзаж не может выделиться из описания, пока на природу не появится отчужденного взгляда человека. Единственный случай, когда природа не откликнулась на эпическую необходимость действий героев, описан в тираде 178 — наступающая ночь мешает французам отомстить за Роланда. Но «Бог ради Карла чудо совершил // И солнце в небесах остановил». Необычным в этом эпизоде является не чудо, а как раз то, что независимо от правого человека и вопреки его правоте зашло солнце. Однако этот эпизод также объясняется неоднородностью эпического мира, необходимостью проверить правоту через испытание бога и природы.

Итак, в эпическом мире «Песни о Роланде» обнаруживаются две основных тенденции: тяга к равномерности, симметричности, истоки которой — в вариативной повторяемости как главной черте эпико-импровизационного стиля, и неоднородность, неравноправность, проистекающая из единственности, абсолютной фиксированности оценки (только с точки зрения народа или социальной группы, создающей эпос).

Гиперболизм. Противоречие этих тенденций снимается за счет особой деформированности эпического мира, в основе которой лежит гиперболизм, отличающийся от титанизма утратой прямого значения преувеличения. Поэтому масштаб, сдерживающий размеры укрупнения, исчезает, объемы достигают невообразимых величин, но в них слушатели не должны верить непосредственно, гипербола выступает как непрямой образ более реального мира. Титанизм, построенный на прямом значении увеличения, требовал бы укрупнения героя вместе с врагом. Этого, как было показано, не происходит. Огромные размеры в их прямом значении теряют свою привлекательность, и такая черта, как «полуфутовое расстояние между глазами», может принадлежать только сарацину. Однако титанизм по-прежнему является истинным (но абстрагированным, непрямым) значением гиперболизма. Здесь и коренится природа различия эпического гиперболизма и литературной гиперболы. В литературе гипербола служит для выделения предмета, явления, характера, в народном эпосе же гиперболизировано все, и отдельная гипербола ничего не выделяет, она является лишь знаком общей концепции мира, деформированного титаническим в своей первооснове гиперболизмом.

Бой как состояние эпического мира. Все особенности и свойства эпического мира «Песни о Роланде» (симметричность и неоднородность, гиперболизм и т. д.) наиболее ярко проявляются в сценах борьбы, битвы, поединка, спора. В «Песни о Роланде» борьба выступает как перманентное состояние эпического мира. Ни один из персонажей не участвует в бою впервые. До боя герой может жить сколько угодно (Карлу за 200 лет, Балиган старше Гомера и Вергилия и т. д.). В бою же мгновенно решается, жить ему или погибнуть. Конкретный персонаж часто не хочет сражаться, бороться: Марсилий не хочет сражаться с Карлом, Карл — с Марсилием, Ганелон боится «дипломатического боя» — посольства, Роланд считает назначение его в арьергард изменой Ганелона, Оливье предлагает трубить в рог, чтобы избежать побоища, Карл в финальной тираде снова должен воевать, но: «На войну идти король не хочет. // Он молвит: «Боже, сколь мой жребий горек!» — // Рвет бороду седую, плачет скорбно...» (здесь и в дальнейшем пер. Ю. Корнеева). Персонаж вовлекается в бой, становится героем или врагом героя, выходит из боя, победив или погибнув, но бой продолжается. Итак, борьба как перманентное состояние эпического мира, проявляясь только через человека и подвластные ему сферы, не зависит ни от конкретных участников, ни от средств ее ведения, она носит неопределенно-личный характер. Этим можно объяснить малопонятную последнюю тираду «Песни о Роланде», которая противоречит как идее победы христианства над язычеством, так и сюжету, согласно которому бой велся со всеми силами языческого мира. Появление каких-то новых язычников, опять угрожающих христианам, объяснимо неустранимым, вечным состоянием борьбы в эпическом мире «Песни о Роланде» и неопределенно-личным характером этой борьбы.

Герой в эпическом мире. В связи с этим встает проблема героя в «Песни о Роланде», вопрос о личном, индивидуальном начале. Художественные средства в обрисовке отдельного человека еще не развиты. Портрет не выделился из описания и оценки, обычно внешность героя слита с его вооружением, с его действием (облачение в доспехи). Предметы, с помощью которых ведется бой, зачастую более индивидуализированы, чем персонажи. Характеры главных героев — Роланда и Оливье — представляют собой вариации общего типа эпического героя в его идеальном звучания. «Неистовость» героя — более древняя черта (ср. образы Гильгамеша, Ахилла, Кухулина, Святогора), «благоразумие» — новая характеристика эпического героя. В любом случае, герой еще не выделен из массы людей, масса же вообще не расчленена. Тысячи людей производят сообща одно и то же действие, не оставляя героя в одиночестве: «Однажды в зной Марсилий Сарагосский // Пошел искать прохлады в сад плодовый // И там прилег на мраморное ложе. // Вкруг — мавры: тысяч двадцать их и больше». Аналогичная сцена при дворе Карла изображена в тираде 8 (вокруг Карла — 15 тысяч человек). В тираде 206 Карл скорбит о Роланде: «Рвет волосы в отчаянье король. // Стотысячная рать скорбит кругом, // Не в силах слезы удержать никто». В последней фразе и во многих других местах (тир. 138, 147, 150, 198 и др.) обнаруживаются публичный характер эмоциональной жизни (герои на глазах у всех плачут, рвут волосы, падают в обморок, гневаются, оскорбляются и т. д.), не предполагающий внутренних, скрытых переживаний, и необычайная напряженность эмоций, соответствующая напряженности эпического мира (состояние борьбы). Напряжение сил героев возрастает от второстепенных к главным. Роланд погибает не от ран, а от величайшего напряжения.

В «Песни о Роланде» появляются первые признаки выделения личности, индивидуальности. В тираде 139 Роланд говорит: «Бароны, ваша смерть — моя вина: // Ведь я не уберег вас и не спас». Ощущение личной вины, ответственности — одна из черт этого процесса. Однако личное начало еще не признается. Герой (особенно король) редко принимает решение без совета. Отсюда — большая роль совета как элемента эпического повествования.

Личное начало (как злое начало) торжествует в Ганелоне, однако он не утрачивает и внеличного, общественного начала. Поэтому его образ раздваивается, что особенно заметно в эпизоде посольства Ганелона. Сначала он выступает как государственный человек, полностью выполняя функцию посла, затем — как индивидуальный человек, вступая в сговор с маврами. Двойственность поведения здесь объясняется совмещением в лице Ганелона двух функций (как посол он должен провести переговоры, как изменник — должен изменить).

Заменяемость героев. В связи с вопросом о функциях персонажей нужно рассмотреть проблему заменяемости героев. Феодальные отношения такую заменяемость признают. Ганелон отвечает Роланду на предложение отправиться послом вместо него: «Мне, — молвил Ганелон, — ты не замена: // Тебе я не сеньор, а ты не ленник». Следовательно, вассал мог бы заменить Ганелона. После гибели Роланда и Оливье Карл заменяет их другими воинами. Функции и атрибуты даже важнейших героев передаются другим. Формально место Роланда занял Гинеман. Однако со вступлением в битву Карла функция Роланда переходит к королю. Поэтому Гинеман исчезает из повествования (гибнет — тир. 250), вся полнота героизации полководца и храбрейшего воина переходит к Карлу. Аналогично Марсилий замещается Балиганом, племянник Марсилия — сыном Балигана и т. д. Итак, неопределенно-личный характер эпического мира координируется с заменяемостью героев при сохранении их функций.

Черты эпического мира «Песни о Роланде» во многом типичны для средневекового героического эпоса, прежде всего в тех аспектах, которые восходят к фольклору. Чем дальше какой-либо памятник отстоит от фольклора, чем больше в нем авторского начала, тем менее устойчивы фольклорные по своей природе черты, которые были нами рассмотрены.

ПРИМЕЧАНИЯ

Chanson de Roland. Original Text with English Translation by Charles Scott Moncrief. L., 1919; Песнь о Роланде. М., 1934; Песнь о Роланде / перевод Ю. Корнеева // Западноевропейский эпос. Л., 1977. С. 496-608; см.: Ярхо Б. И. Введение // Песнь о Роланде. М., 1934. С. 7-97; Луков Вл. А. «Песнь о Роланде» в свете фольклора // Изучение произведений зарубежных писателей на уроках и факультативных занятиях в средней школе: Сб. научных трудов. М., 1980. С. 85-100; Щербаков А. Б. Эпический мир «Песни о Роланде» в контексте средневековой культуры»: Дис. ... канд. филол. н. Самара, 2006; и др.

См.: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М., 2008.

См.: Кузнецова Т. Ф., Луков Вл. А. Культурная картина мира в свете тенденций развития культурологии // Вестник Международной Академии наук (Русская Секция). 2009. № 1. С. 66-69; Луков Вл. А., Луков А. В., Луков М. В. Формирование современного взгляда на «картину мира» // Высшее образование и гуманитарное знание в XXI веке: Монография-доклад Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета VI Международной научной конференции «Высшее образование для XXI века» (Москва, МосГУ, 19-21 ноября 2009 г.) / Под общ. ред. Вал. А. Лукова и Вл. А. Лукова. М., 2009. С. 427-438.

См.: Гайдин Б. Н. Вечные образы как константы культуры (интерпретация «гамлетовского вопроса»): Дис. … канд. филос. наук. М., 2009.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Гайдин Б. Н. Вечные образы как константы культуры (интерпретация «гамлетовского вопроса»): Дис. … канд. филос. наук. М., 2009.

Кузнецова Т. Ф., Луков Вл. А. Культурная картина мира в свете тенденций развития культурологии // Вестник Международной Академии наук (Русская Секция). 2009. № 1. С. 66-69.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М., 2008.

Луков Вл. А. «Песнь о Роланде» в свете фольклора // Изучение произведений зарубежных писателей на уроках и факультативных занятиях в средней школе: Сб. научных трудов. М., 1980. С. 85-100.

Луков Вл. А., Луков А. В., Луков М. В. Формирование современного взгляда на «картину мира» // Высшее образование и гуманитарное знание в XXI веке: Монография-доклад Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета VI Международной научной конференции «Высшее образование для XXI века» (Москва, МосГУ, 19-21 ноября 2009 г.) / Под общ. ред. Вал. А. Лукова и Вл. А. Лукова. М., 2009. С. 427-438.

Песнь о Роланде / перевод Ю. Корнеева // Западноевропейский эпос. Л., 1977. С. 496-608.

Песнь о Роланде. М., 1934.

Щербаков А. Б. Эпический мир «Песни о Роланде» в контексте средневековой культуры»: Дис. ... канд. филол. н. Самара, 2006.

Ярхо Б. И. Введение // Песнь о Роланде. М., 1934. С. 7-97.

Chanson de Roland. Original Text with English Translation by Charles Scott Moncrief. L., 1919.

№4 2008 – Культурология

Культурологические понятия «концепт» и «константа» культуры были детально разработаны наукой относительно недавно. Большой вклад в осмысление этих понятий внес академик Ю. С. Степанов, опубликовав обширный труд «Константы: Словарь русской культуры».

Концепт, с точки зрения Ю. С. Степанова, - «это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее. (…) В отличие от понятий в собственном смысле термина (…), концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт - основная ячейка культуры в ментальном мире человека».

И далее - важное разъяснение: «В понятии, как оно изучается в логике и философии, различают объем - класс предметов, который подходит под данное понятие, и содержание - совокупность общих и существенных признаков понятия, соответствующих этому классу. В математической логике (особенно в ее наиболее распространенной версии принятой также и в настоящем Словаре, - в системе Г. Фреге - А. Черча) термином концепт называют лишь содержание понятия, таким образом термин концепт становится синонимичным термину смысл. В то время как термин значение становится синонимичным термину объем понятия. Говоря проще - значение слова это тот предмет или те предметы, к которым это слово правильно, в соответствии с нормами данного языка применимо, а концепт это смысл слова. В науке о культуре термин концепт употребляется, когда абстрагируются от культурного содержания, а говорят только о структуре, - в общем, так же, как в математической логике. Так же понимается структура содержания слова и в современном языкознании».

Существенным для Ю. С. Степанова является положение, вынесенное им в название одного из разделов статьи «Концепт»: «Концепты могут «парить» над концептуализированными областями, выражаясь как в слове, так и в образе или матери­альном предмете». Эта мысль оказывается принципиальной для формулирования общего определения культуры, предложенного ученым: «Культура - это совокупность концептов и отношений между ними, выражающихся в различных «рядах» (прежде всего в «эволюционных семиотических рядах», а также в «парадигмах», «стилях», «изоглоссах», «рангах», «константах» и т. д.); надо только помнить, что нет ни «чисто «духовных», ни «чисто материальных» рядов: храм связан с концептом «священного»; ремесла - с целыми рядами различных концептов; социальные институты общества, не будучи «духовными концептами» в узком смысле слова, образуют свои собственные ряды, и т. д., - «концептуализированные области», где соединяются, синонимизируются «слова» и «вещи» - одно из самых специфических проявлений этого свойства в духовной культуре».

В общей системе терминов, характеризующих «концептуализированную сферу», определенное место занимают «константы»: «Константа в культуре - это концепт, существующий постоянно или, по крайней мере, очень долгое время. Кроме этого, термину «константа» может быть придано и другое значение - «некий постоянный принцип культуры». (…) Принцип создания алфавитов - «алфавитный принцип», проецирующийся далее в различных культурах на представления об устройстве мира, может быть отнесен как раз к константам-принципам (…).Но в настоящем Словаре мы рассматриваем константу в первом значении - как постоянно присутствующий концепт».

Мы взяли на себя смелость рассмотреть отдельно взятую константу мировой культуры (точнее, тезаурусов мировой культуры) на материале, изучаемом в разных науках: в культурологии, филологии (истории литературы), психологии, социологии. И эта константа - «Любовь», едва ли не самый привлекательный концепт, что связано с жизненными (не образовательными) потребностями человека и поэтому всегда находит особый отклик.

Любовь - форма духовной культуры, представленная в тезаурусе человека как индивидуальное переживание чувства преданности людям, предметам и явлениям окружающего мира, идеям, мечтам, самому себе, когда объект этого чувства становится выше и ценнее личного «Я» и без слияния с избранным объектом, овладения им, единения человек не мыслит своего существования или, по крайней мере, ощущает глубокую неудовлетворенность, свою неполноценность, неполноту индивидуального бытия. Такое понимание любви включает в себя все ее виды (к жизни, сексу, женщине или мужчине, к детям и родителям, к себе, к деньгам, славе, власти, искусству, науке, Родине, Богу и т. д.), объединяет все три значения слова в русском языке (чувство глубокой привязанности к кому-, чему-л.; чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола; внутреннее стремление, склонность, тяготение к чему-л.) и шире, чем обыденное представление о любви как сильном влечении к лицу противоположного пола, несмотря на то, что фрейдизмс его учением о сексуальной природе всех культурных явлений и сублимации либидо возвращает термину «любовь» именно это обыденное значение как основное.

В античности любовь (Эрос у греков, Амур у римлян) носила сакральный характер, что затрудняет осмысление любовных отношений того времени. Для обозначения форм любви, отличных от Эроса, мыслители древности использовали другое слово - phileō (люблю), отсюда названия «философия» (любовь к мудрости), «филология» (любовь к слову). В учении Платона любовь (Эрот) - стремление человека к изначальной целостности. В «Пире» Платон рассказывает об андрогинах (двуполых людях), которых Зевс, чтобы их ослабить, разрезал на две половинки: «Итак, каждый из нас - это половинка человека… и поэтому каждый из нас ищет всегда соответствующую ему половину». Духовные мотивы любви у Платона определили концепцию «платонической любви», которая у философа легко соединяется с любовью к прекрасному, к вечному обладанию благом, к мудрости и добродетели. В средние века на первый план выходит любовь к Богу, любовь плотская осуждается (Августин, Абеляр). В светской рыцарской литературе (поэзия трубадуров, средневековый роман) отражено формирование нового ощущения любви, близкого к современному, в концепции куртуазной (рыцарской) любви: это «некоторая врожденная страсть, проистекающая из созерцания и неумеренного помышления о красоте чужого пола…», любовь должна быть верной, скромной, тайной и т. д. Любовь отделяется от проблемы брака: рыцарь должен любить жену своего сюзерена. Это требование сугубо социально, превращает любовь в форму вассального служения.

После Данте любовь становится едва ли не основным объектом описания в литературе - одном из основных источников представлений об историческом развитии этого чувства (в поэзии - от Петрарки до Пушкина, Бодлера и поэтов современности; в прозе - от Боккаччо до Стендаля, Тургенева, Толстого, Достоевского, Мопассана, Пруста, Мердок, любовного романа в массовой беллетристике, в том числе различных отклонений от традиционной любви от маркиза де Сада до Уайльда, Жида, Жене, Болдуина; в драматургии - от Шекспира до Уильямса), выступая как с радостной, так и с печальной стороны. Огромный массив текстов позволяет проводить исследования любви в рамках социологии литературы. Характерная черта литературного понимания любви - противопоставление возвышенной любви и низменной любви, с другой стороны - любовь к женщине (мужчине) - любовь к богатству, славе, власти (а иногда - к Родине, революции, творчеству).

В XVII веке любовь обычно рассматривалась весьма возвышенно. Об этом свидетельствуют прославление заповедей любви Селадона - героя пасторального романа «Астрея» Оноре д’Юрфе и небесная кара, обрушенная писателями на Дон Хуана - Дон Жуана из «Севильского обольстителя» Тирсо де Молина и комедии Мольера «Дон Жуан» («вечный образ», присутствующий в сотнях произведений последующих эпох и ставший мифологемой, в которой символизирована одна из распространенных трактовок любви).

В светских салонах царила прециозная любовь. Подражая героям пасторальных и галантно-героических романов, дочь знаменитой владелицы салона маркизы де Рамбуйе Жюли вышла замуж за герцога Монтозье после 14 лет его самых изысканных платонических ухаживаний.

Великие трагики писали о высокой любви. Для Пьера Корнеля любовь неотделима от благородства: «Qui m’aima généreux me hairait infâme» - «Та, которая любила меня благородным, возненавидела бы меня бесчестным», - восклицал Родриго в его трагедии «Сид» (1636). Жан Расин видел трагичность любви в ее неразделенности. В «Андромахе» (1667) возникает цепочка: Орест любит Гермиону, которая любит Пирра, который любит Андромаху, которая любит погибшего Гектора. В «Британике» Нерон воспылал страстью к Юнии, которая любит Британика. В «Федре» жена Тесея Федра любит не мужа, а пасынка Ипполита, который любит Арикию. Неразделенная любовь мучит героев, приводит их к смерти, но не роняет их достоинства.

На рубеже двух веков появляются мотивы разочарования в идеальной любви. У Франсуа де Ларошфуко в «Максимах» (посл. прижизн. изд. 1678) это отразилось в известном афоризме: «Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел». В сказках Шарля Перро (1697) любовь идеальна. В «Золушке» Перро создал миф о превращении бедной и неказистой, но трудолюбивой девушки, которую волшебство и любовь принца превратили в прекрасную принцессу. Для XVII века этот мотив был очень демократичным, но все же это был сказочный мотив.

В XVIII веке акценты сместились. Особенно это заметно в придворной среде. Во Франции со времен регентства Филиппа Орлеанского наблюдается упадок нравственности. Аристократы, чувствующие приближение конца своего благополучия, хотят получить от жизни все доступные наслаждения. Героем дворянского общества стал итальянский авантюрист Джакомо Казанова, посвятивший свою жизнь поискам любовных приключений, богатства, успеха. Рушились понятия дворянской чести и долга. Самые знатные женщины бесстыдно выставляли напоказ свою развращенность. Дело дошло до того, что дочь регента герцога Орлеанского похвалялась своей любовной связью с отцом.

Фривольность получает распространение как в жизни, так и в искусстве. Яркий пример - живопись Фрагонара, в частности, хранящаяся в Лувре картина «Задвижка»: молодой человек, уже в нижнем белье, защелкивает дверную задвижку, а очаровательная дама слабо сопротивляется, скорее прижимаясь к нему, чем останавливая, рядом с ними - соблазнительная постель, а на столике - яблоко, символ грехопадения Адама и Евы.

Приобретает популярность фривольный роман. Проблема мезальянса почти не волнует писателей или вызывает сочувствие, как в психологическом романе аббата Ф. А. Прево «История кавалера де Гриё и Манон Леско» (1731), где показана любовь знатного молодого человека кавалера де Грие к куртизанке (сюжет немыслимый в высокой литературе XVII века).

Чопорные англичане более пунктуально придерживаются старых моральных норм, руководствуясь ограничивающими свободу чувств правилами для джентльмена. Исключительно важный источник для понимания образа джентльмена - «Письма к сыну» английского графа Честерфилда, которые он писал в 1739–1768 гг. (опубликованы посмертно, в 1774 г., не писались для печати и поэтому представляют особо ценный документ частной жизни и обыденных воззрений эпохи). Как и следовало ожидать, здесь стыдливо умалчиваются проблемы любви, о ней обычно говорится в расширительном смысле: «История пробуждает в нас любовь к добру и толкает на благие деяния; она показывает нам, как во все времена чтили и уважали людей великих и добродетельных при жизни, а также какою славою их увенчало потомство, увековечив их имена и донеся память о них до наших дней». Но уже детям внушается, что взаимоотношения с противоположным полом, во-первых, распространяются только на особ своего круга, а во-вторых, должны быть обставлены весьма деликатным и изысканным способом. Честертон настаивал: «Хоть на первый взгляд вопрос о том, как вести себя в обществе, и может показаться сущим пустяком, он имеет весьма важное значение, когда цель твоя - понравиться кому-нибудь в частной жизни, и в особенности женщинам, которых тебе рано или поздно захочется расположить к себе» (это он пишет 9-летнему мальчику). В одном из более ранних писем он разъяснял: «Хорошие манеры во многих случаях должны диктоваться здравым смыслом; одни и те же действия, вполне корректные при определенных обстоятельствах и в отношении определенного лица, при других обстоятельствах и в отношении другого лица могут выглядеть совершенно иначе. Но есть некоторые общие правила хорошего воспитания, которые всегда и для всех случаев остаются в силе» - и далее крайне детально излагает подробности этикета вплоть до того, что «да» и «нет» звучат грубо, к ним надо обязательно добавить слова «сэр», «милорд» или «мадам».

Однако в Англии огромной популярностью пользуется роман Сэмюеля Ричардсона «Памела» (1740), где добродетельная служанка Памела становится женой своего знатного хозяина. В 1742 г. вышел роман Генри Филдинга «История приключений Джозефа Эндрюса», пародировавший сюжет «Памелы»: Джозеф Эндрюс, брат Памелы, спасает свою невинность от своей хозяйки. Филдинг заканчивает роман более реалистично: слугу изгоняют.

Знакомство со ставшими достоянием гласности любовными письмами позволяет отметить ряд черт культуры любви XVIII века.

Так, в 1713 г. 19-летний Вольтер пишет письмо юной Олимпии Дюнуайе. Клянясь ей в вечной любви, он на первое место ставит уважение к добродетели девушки: «Да, моя дорогая Пимпеточка, я буду вас любить всегда; так говорят даже самые ветреные влюбленные, но их любовь не основана, подобно моей, на полнейшем уважении; я равно преклоняюсь пред вашей добродетелью, как и пред вашей наружностью, и я молю небо только о том, чтобы иметь возможность заимствовать от вас ваши благородные чувства».

В письмах Габриеля Мирабо к Софи Монье (конец 1770-х годов) тоже называются качества любимой: «Моя Софи, такая простая и наивная, казалась мне образцом искренности и чувствительности: ей не хватало только страстности, но любовь втихомолку обещала мне и это».

Письма Вольтера и Мирабо разделяют годы Регентства и царствования Людовика XV, добродетельность постепенно отходит на второй план, уступая место искренности и чувствительности.

Впечатлительность считается достоинством и мужчины: «Моя дорогая, моя единственная подруга, я облил слезами, покрыл поцелуями твое письмо», - пишет Мирабо Софи 9 января 1778 г., и дальше: «Но какие бы страдания ни причиняла впечатлительность, - еще больше приносит она добра». В предыдущем письме есть и такие строки: «Если бы я знал, что моя смерть необходима для твоего счастья, что ты можешь приобрести его этой ценой, я убил бы себя, не колеблясь ни минуты» (для сравнения - фраза из письма той же поры философу Дени Дидро к скульптору Фальконе о своей любви к Софи Волан: «Если бы она сказала мне - дай выпить свою кровь - я бы ни минуты не задумался удовлетворить это ее желание»). Стремление убить себя, погибнуть ради любимой или от ее руки - свидетельство осознания и ощущения любви как разрушительной страсти.

Луков Вл. А.: Французская литература от истоков до начала новейшего периода. XVIII век.
Кребийон-старший

eacute;billo) (13. 01. 1674 - 17. 06. 1762) - французский драматург. Член Французской Академии (1731). В самом начале XVIII века (около 1703 г.) Кребийон начал писать для театра. Его перу принадлежат трагедии "Идоменей" (1705), "Атрей и Тиест" (1707), "Электра" (1708), "Радамист и Зенобия" (1711), "Семирамида" (1713), шедшие на сцене театра "Комеди Франсез", принеся автору славу "первого трагика Франции".)"Атрею и Тиесту" признавал: "Я отчетливо вижу свою неправоту в преувеличенном восприятии трагедии, как действия, переполненного несчастиями, которые полагается представлять зрителям в занимательных картинах". Тем не менее, в трагедии Атрей, негодующий на своего брата Тиеста, во время пира подает ему мясо его собственного сына.)- отец Агамемнона и Менелая, а Тиест - отец Эгисфа, который вместе с Клитемнестрой убил Агамемнона. Иначе говоря, Кребийона-старшего заинтересовало поколение, предшествовавшее поколению героев Троянской войны, того периода, который был уже освоен французами через гомеровские поэмы, и у знаменитых персонажей Гомера и греческих трагиков писатель обнаружил и воспроизвел ужасные истоки, бросающие тень на классическую древность.

Ужасными событиями насыщена и лучшая трагедия Кребийона-старшего "Радамист и Зенобия", в которой Радамист убивает отца своей возлюбленной Зенобии, затем Зенобию и сам кончает с собой, при этом оказывается, что Радамист и Зенобия чудесно спаслись и в Зенобию страстно влюбились отец и младший брат Радамиста, и герой, помышлявший убить отца, погибает от родительской руки.

Итак, культ ужасного, разрушение рационалистической эстетики, критика важных положений классицизма, тяга к фольклору, к экзотике присущи драме и театру уже в начале XVIII века. Все это напоминает предромантизм. Но это лишь предпосылки предромантизма: ведь еще не сложилось Просвещение, а предромантизм - это, прежде всего, реакция на просветительское искусство. Отмеченные черты имеют разную природу. Творчество Кребийона-старшего - это выражение упадка классицизма XVII века, кризиса не просветительского, а картезианского рационализма.

После провала трагедии "Пирр" (1726, пост. в т-ре "Комеди Франсез") Кребийон-старший перестал писать для театра на многие годы, вернувшись к драматургии лишь в середине XVIII века ("Катилина", 1748; "Триумвират", 1754). Но слава его была уже в прошлом. Сторонники Просвещения (А. Р. Лесаж, Ж. Ж. Руссо, Г. Э. Лессинг и др.) подвергли трагедии Кребийона-старшего резкой критике.

Творчество этого французского писателя было хорошо известно в России. В первые десятилетия XIX века на петербургской сцене ставились две трагедии Кребийона-старшего - "Радамист и Зенобия" в переводе С. И. Висковатова (было дано 14 представлений с декабря 1809 г. по август 1828 г.) и "Атрей и Тиест" (как "Атрей и Фиест") в переводе С. П. Жихарева (2 представления в декабре 1811 г. - январе 1812 г.) и М. П. Сорокина (2 представления в ноябре-декабре 1831 г.).)"ужасных" сцен трагедии "Атрей и Фиест" (Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. XIII. С. 41). Через три года Пушкин цитировал ту же пьесу и снова в ироническом ключе в письме В. К. Кюхельбекеру от 1. Однако поразительно, что при ироническом отношении к Кребийону-старшему что-то из его трагедии осталось в памяти Пушкина (можно утверждать, что он не обращался к печатному тексту, так как имевшееся у него двухтомное собрание сочинений Кребийона, вышедшее в Париже в 1821 г., так и осталось неразрезанным).

Влади́мир Андре́евич Лу́ков (29 июля (19480729 ) , Москва - 5 марта ) - советский и российский литературовед и культуролог ; лауреат Бунинской премии . Брат философа Валерия Лукова .

Биография и научная деятельность

Окончил факультет русского языка и литературы МГПИ им. В. И. Ленина (1969). Доктор филологических наук (1986, диссертация «Французская драматургия рубежа XVIII-XIX веков: генезис жанров»). На протяжении многих лет преподавал в МГПИ/МПГУ, с 1989 года - профессор, в -2000 годах - заведующий кафедрой всемирной литературы, исполнял также обязанности декана филологического факультета, председателя диссертационного совета по защитам диссертаций на степень доктора филологических наук, учёного секретаря МПГУ. В -2004 годах - профессор, заведующий кафедрой общегуманитарных дисциплин, кафедрой теории и истории культуры, проректор по научной работе Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М. А. Литовчина. С 2004 года - в Московском гуманитарном университете , с 2008 года до конца жизни возглавлял Центр теории и истории культуры Института фундаментальных и прикладных исследований МосГУ.

Осуществил комплексное исследование европейской культуры Нового времени, предромантизма, романтизма и неоромантизма (философско-эстетические основы, литература, театр, изобразительное искусство, архитектура, скульптура, музыка, быт), наиболее значимая работа - монография «Предромантизм» (М., 2006). Область специальных исследований - история французской литературы и культуры (электронные ресурсы «», c 2009; «», с 2011), занимался проблемами русской, английской, немецкой, итальянской, испанской и других литератур, проанализировал творчество А. С. Пушкина, М. Монтеня, М. Сервантеса, Ж.-Б. Мольера, Ж.-Ж. Руссо, В. Гюго, П. Мериме, Ш. Бодлера, Э. Ростана, О. Уайльда, А. Камю и других выдающихся представителей мировой литературы. Особое внимание уделил творчеству У. Шекспира и процессам шекспиризации в европейской литературе (автор, редактор монографий, сборников трудов, статей, в том числе в электронных ресурсах «Мир Шекспира», с 2009; «Современники Шекспира», с 2011; обобщающая работа: Захаров Н. В., Луков Вл. А. Гений на века: Шекспир в европейской культуре. М., 2012).

Владимир Луков занимался изучением трудов З. Фрейда (обобщающая работа: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Зигмунд Фрейд: Хроника-хрестоматия. М., 1999). Имеет работы в области философии и социологии культуры, культурологии. Один из научных редакторов Новой российской энциклопедии (с 2005).

Литература

• / редкол.: Вал. А. Луков (отв. ред.), Н. В. Захаров, Т. Ф. Кузнецова, Ч. К. Ламажаа, В. П. Трыков. - М .: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2015. - 280 с. - 200 экз. - ISBN 978-5-906822-02-4 (архивировано в ).
• Кузнецова Т. Ф. // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2015. - № 3 (май - июнь) () .

Примечания

1. . Информационный гуманитарный портал Знание. Понимание. Умение (6 марта 2014). Проверено 6 марта 2014. .
2. Смирнова В. . НГ Ex Libris (27 октября 2011). Проверено 12 ноября 2011. .
3. Викторов В. // Социологические исследования . - 2009. - № 7 . - С. 156 .
4. Костина А. В. Тезаурусный подход как новая парадигма гуманитарного знания // Обсерватория культуры . - 2008. - № 5 . - С. 102-109 .
5. Болотин И. С. // Высшее образование в России . - 2009. - № 5 . - С. 169-172 .
6. Иванов-Маринин С. // Социологические исследования . - 2009. - № 10 . - С. 154-155 .
7. . Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». Проверено 2 декабря 2014. .
8. . Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение » (30 марта 2015). Проверено 15 апреля 2015. .
9. . Электронный информационный портал «Русский интеллектуальный клуб » (16 сентября 2015). Проверено 16 сентября 2015. .

Ссылки

• Захаров Н. В. . Электронная энциклопедия «Мир Шекспира» (2012). Проверено 8 октября 2014. .
• . Высшая школа культурологии. Проверено 26 февраля 2015. .
• . Информационный гуманитарный портал Московского гуманитарного университета «Знание. Понимание. Умение ». Проверено 8 октября 2014. .
• Биченко С. Г., Луков М. В., Ретунских А. Д. // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2014. - № 3 (май - июнь) () .
• / под ред. проф. Вл. А. Лукова
• / под ред. проф. Вл. А. Лукова

Отрывок, характеризующий Луков, Владимир Андреевич

Нас опять встретил тот же хмурый, зловещий пейзаж, на который я уже почти не обращала внимания, так как он, как и всё остальное, после стольких хождений в Нижний Астрал, стал для нас почти что привычным, насколько можно было привыкнуть к такому вообще...
Мы быстренько осмотрелись вокруг, и тут же увидели Марию...
Малышка, сгорбившись, сидела прямо на земле, совершенно поникшая, не видя и не слыша ничего вокруг, и только ласково гладила замёрзшей ладошкой мохнатое, неподвижное тело «ушедшего» друга, как бы пытаясь этим его разбудить... Суровые, и горькие, совсем не детские слёзы ручейками струились из её грустных, потухших глаз, и, вспыхивая блестящими искорками, исчезали в сухой траве, орошая её на мгновение чистым, живым дождём... Казалось, весь этот и без того уже достаточно жестокий мир стал для Марии теперь ещё более холодным и ещё более чужим... Она осталась совсем одна, такая удивительно хрупкая в своей глубокой печали, и некому больше было её ни утешить, ни приласкать, ни хотя бы просто по-дружески защитить... А рядом с ней, огромным, неподвижным бугром лежал её лучший друг, её верный Дин... Она жалась к его мягкой, мохнатой спине, бессознательно отказываясь признавать его смерть. И упорно не желала его покидать, как будто зная, что даже сейчас, после смерти, он всё ещё также верно её любил и также искренне оберегал... Ей очень не хватало его тепла, его сильной «мохнатой» поддержки, и того привычного, надёжного, «их мирка», в котором обитали только лишь они вдвоём... Но Дин молчал, упорно не желая просыпаться... А вокруг него шныряли какие-то маленькие, зубастые существа, которые так и норовили ухватить хотя бы малый кусок его волосатой «плоти»... В начале Мария ещё пыталась отгонять их палкой, но, увидев, что нападавшие не обращали на неё никакого внимания, махнула на всё рукой... Здесь так же, как и на «твёрдой» Земле, существовал «закон сильного», но когда этот сильный погибал – те, кто не могли достать его живым, теперь же с удовольствием старались наверстать упущенное, «отведав» его энергетического тела хотя бы мёртвым...
От этой горестной картины у меня резко заныло сердце и по предательски защипало в глазах... Мне стало вдруг дико жаль эту чудесную, храбрую девчушку... И я не могла даже себе представить, как же сможет она, бедняжка, совсем одинокой, в этом страшном, зловещем мире, за себя постоять?!
Стеллины глаза тоже вдруг влажно заблестели – видимо, её посетили схожие мысли.
– Прости меня, Мария, как же погиб твой Дин? – наконец-то решилась спросить я.
Девчушка подняла на нас свою заплаканную мордашку, по-моему даже не понимая, о чём её спрашивают. Она была очень далеко... Возможно там, где её верный друг был ещё живой, где она не была такой одинокой, где всё было понятно и хорошо... И малышка никак не хотела сюда возвращаться. Сегодняшний мир был злым и опасным, а ей больше не на кого было опереться, и некому было её защищать... Наконец-то, глубоко вздохнув и геройски собрав свои эмоции в кулачок, Мария поведала нам грустную историю Дининой смерти...
– Я была с мамой, а мой добрый Дин, как всегда, нас стерёг... И тут вдруг откуда-то появился страшный человек. Он был очень нехороший. От него хотелось бежать, куда глаза глядят, только я никак не могла понять – почему... Он был таким же, как мы, даже красивым, просто очень неприятным. От него веяло жутью и смертью. И он всё время хохотал. А от этого хохота у нас с мамой стыла кровь... Он хотел забрать с собой маму, говорил, что она будет ему служить... А мама вырывалась, но он, конечно же, был намного сильнее... И тут Дин попробовал нас защитить, что раньше ему всегда удавалось. Только человек был наверняка каким-то особенным... Он швырнул в Дина странное оранжевое «пламя», которое невозможно было погасить... А когда, даже горящий, Дин попытался нас защитить – человек его убил голубой молнией, которая вдруг «полыхнула» из его руки. Вот так погиб мой Дин... И теперь я одна.
– А где же твоя мама? – спросила Стелла.
– Мама всё здесь же, – малышка смутилась.– Просто она очень часто злится... И теперь у нас нет защиты. Теперь мы совсем одни...
Мы со Стеллой переглянулись... Чувствовалось, что обоих одновременно посетила та же самая мысль – Светило!.. Он был сильным и добрым. Оставалось только надеяться, что у него возникнет желание помочь этой несчастной, одинокой девчушке, и стать её настоящим защитником хотя бы до тех пор, пока она вернётся в свой «хороший и добрый» мир...
– А где теперь этот страшный человек? Ты знаешь, куда он ушёл? – нетерпеливо спросила я. – И почему он не взял-таки с собой твою маму?
– Не знаю, наверное, он вернётся. Я не знаю, куда он пошёл, и я не знаю, кто он такой. Но он очень, очень злой... Почему он такой злой, девочки?
– Ну, это мы узнаем, обещаю тебе. А теперь – хотела бы ты увидеть хорошего человека? Он тоже здесь, но, в отличие от того «страшного», он и правда очень хороший. Он может быть твоим другом, пока ты здесь, если ты, конечно, этого захочешь. Друзья зовут его Светило.
– О, какое красивое имя! И доброе...
Мария понемножечку начала оживать, и когда мы предложили ей познакомиться с новым другом, она, хоть и не очень уверенно, но всё-таки согласилась. Перед нами появилась уже знакомая нам пещера, а из неё лился золотистый и тёплый солнечный свет.
– Ой, смотрите!.. Это же солнышко?!.. Оно совсем, как настоящее!.. А как оно попало сюда? – ошарашено уставилась на такую необычную для этого жуткого места красоту, малышка.
– Оно и есть настоящее, – улыбнулась Стелла. – Только его создали мы. Иди, посмотри!
Мария робко скользнула в пещеру, и тут же, как мы и ожидали, послышался восторженный визг...
Она выскочила наружу совершенно обалдевшая и от удивления всё никак не могла связать двух слов, хотя по её распахнутым от полного восторга глазам было видно, что сказать ей уж точно было что... Стелла ласково обняла девочку за плечи и вернула её обратно в пещеру... которая, к нашему величайшему удивлению, оказалась пустой...
– Ну и где же мой новый друг? – расстроено спросила Мария. – Разве вы не надеялись его здесь найти?
Стелла никак не могла понять, что же такое могло произойти, что заставило бы Светило покинуть свою «солнечную» обитель?..
– Может что-то случилось? – задала совершенно глупый вопрос я.
– Ну, естественно – случилось! Иначе он бы никогда отсюда не ушёл.
– А может здесь тоже был тот злой человек? – испуганно спросила Мария.
Честно признаться, у меня тоже мелькнула такая мысль, но высказать её я не успела по той простой причине, что, ведя за собой троих малышей, появился Светило... Детишки были чем-то смертельно напуганы и, трясясь как осенние листики, боязливо жались к Светилу, боясь от него отойти хоть на шаг. Но детское любопытство вскоре явно пересилило страх, и, выглядывая из-за широкой спины своего защитника, они удивлённо рассматривали нашу необычную тройку... Что же касалось нас, то мы, забыв даже поздороваться, вероятно, с ещё большим любопытством уставились на малышей, пытаясь сообразить, откуда они могли взяться в «нижнем астрале», и что же всё-таки такое здесь произошло...
– Здравствуйте, милые... Не надо вам было сюда приходить. Что-то нехорошее здесь происходит... – ласково поздоровался Светило.
– Ну, хорошего здесь вряд ли можно было бы ожидать вообще... – грустно усмехнувшись, прокомментировала Стелла. – А как же получилось, что ты ушёл?!... Ведь сюда любой «плохой» мог за это время явиться, и занять всё это...
– Что ж, тогда ты бы обратно всё «свернула»... – просто ответил Светило.
Тут уж мы обе на него удивлённо уставились – это было самое подходящее слово, которое можно было употребить, называя данный процесс. Но откуда его мог знать Светило?!. Он ведь ничего в этом не понимал!.. Или понимал, но ничего об этом не говорил?...
– За это время много воды утекло, милые... – как бы отвечая на наши мысли, спокойно произнёс он. – Я пытаюсь здесь выжить, и с вашей помощью начинаю кое-что понимать. А что привожу кого, так не могу я один такой красотой наслаждаться, когда всего лишь за стеной такие малые в жутком ужасе трясутся... Не для меня всё это, если я не могу помочь...
Я взглянула на Стеллу – она выглядела очень гордой, и, конечно же, была права. Не напрасно она создавала для него этот чудесный мир – Светило по-настоящему его стоил. Но он сам, как большое дитя, этого совершенно не понимал. Просто его сердце было слишком большим и добрым, и не желало принимать помощь, если не могло делиться ею с кем-то другим...
– А как они здесь оказались? – показывая на испуганных малышей, спросила Стелла.
– О, это длинная история. Я время от времени их навещал, они к отцу с матерью с верхнего «этажа» приходили... Иногда к себе забирал, чтобы от беды уберечь. Они же малые, не понимали, насколько это опасно. Мама с папой были здесь, вот им и казалось, что всё хорошо... А я всё время боялся, что опасность поймут, когда уже поздно будет... Вот и случилось только что это же самое «поздно»...
– А что же такого их родители натворили, что попали сюда? И почему они все «ушли» одновременно? Они погибли что ли? – не могла остановиться, сердобольная Стелла.
– Чтобы спасти своих малышей, их родителям пришлось убить других людей... За это здесь и платили посмертно. Как и все мы... Но сейчас их уже и здесь больше нет... Их нигде нет более... – очень грустно прошептал Светило.
– Как – нет нигде? А что же случилось? Они что – и здесь сумели погибнуть?! Как же такое случилось?.. – удивилась Стелла.
Светило кивнул.
– Их убил человек, если «это» можно назвать человеком... Он чудовище... Я пытаюсь найти его... чтобы уничтожить.
Мы сразу же дружно уставились на Марию. Опять это был какой-то страшный человек, и опять он убивал... Видимо, это был тот же самый, кто убил её Дина.
– Вот эта девочка, её зовут Мария, потеряла свою единственную защиту, своего друга, которого тоже убил «человек». Я думаю, это тот же самый. Как же мы можем найти его? Ты знаешь?
– Он сам придёт... – тихо ответил Светило, и указал на жмущихся к нему малышей. – Он придёт за ними... Он их случайно отпустил, я ему помешал.
У нас со Стеллой поползли по спинам большие-пребольшие, шипастые мурашки...
Это звучало зловеще... А мы ещё не были достаточно взрослыми, чтобы кого-то так просто уничтожать, и даже не знали – сможем ли... Это в книгах всё очень просто – хорошие герои побеждают чудовищ... А вот в реальности всё гораздо сложнее. И даже если ты уверен, что это – зло, чтобы побеждать его, нужна очень большая смелость... Мы знали, как делать добро, что тоже не все умеют... А вот, как забирать чью-то жизнь, даже самую скверную, научиться ни Стелле, ни мне, пока ещё как-то не пришлось... И не попробовав такое, мы не могли быть совершенно уверены, что та же самая наша «смелость» в самый нужный момент нас не подведёт.
Я даже не заметила, что всё это время Светило очень серьёзно за нами наблюдает. И, конечно же, наши растерянные рожицы ему говорили обо всех «колебаниях» и «страхах» лучше, чем любая, даже самая длинная исповедь...
– Вы правы, милые – не боятся убить лишь глупцы... либо изверги... А нормальный человек к этому никогда не привыкнет... особенно, если даже ещё не пробовал никогда. Но вам не придётся пробовать. Я не допущу... Потому что, даже если вы, праведно кого-то защищая, мстить будете, оно сожжёт ваши души... И уже больше никогда прежними не будете... Вы уж поверьте мне.
Вдруг прямо за стеной послышался жуткий хохот, своей дикостью леденящий душу... Малыши взвизгнули, и все разом бухнулись на пол. Стелла лихорадочно пыталась закрыть пещеру своей защитой, но, видимо от сильного волнения, у неё ничего не получалось... Мария стояла не двигаясь, белая, как смерть, и было видно, что к ней возвращалось состояние недавно испытанного шока.
– Это он... – в ужасе прошептала девчушка. – Это он убил Дина... И он убьёт всех нас...
– Ну это мы ещё посмотрим. – нарочито, очень уверенно произнёс Светило. – Не таких видели! Держись, девочка Мария.
Хохот продолжался. И я вдруг очень чётко поняла, что так не мог смеяться человек! Даже самый «нижнеастральный»... Что-то в этом всём было неправильно, что-то не сходилось... Это было больше похоже на фарс. На какой-то фальшивый спектакль, с очень страшным, смертельным концом... И тут наконец-то меня «озарило» – он не был тем человеком, которым выглядел!!! Это была всего лишь человеческая личина, а нутро было страшное, чужое... И, была не была, – я решила попробовать с ним бороться. Но, если бы знала исход – наверное, не пробовала бы никогда...
Малыши с Марией спрятались в глубокой нише, которую не доставал солнечный свет. Мы со Стеллой стояли внутри, пытаясь как-то удержать, почему-то всё время рвущуюся, защиту. А Светило, стараясь сохранить железное спокойствие, встречал это незнакомое чудище у входа в пещеру, и как я поняла, не собирался его туда пропускать. Вдруг у меня сильно заныло сердце, будто в предчувствии какой-то большой беды....
Полыхнуло яркое синее пламя – все мы дружно ахнули... То, что минуту назад было Светилом, за одно лишь коротенькое мгновение превратилось в «ничто», даже не начав сопротивляться... Вспыхнув прозрачным голубым дымком, он ушёл в далёкую вечность, не оставив в этом мире даже следа...
Мы не успели испугаться, как сразу же за происшедшим, в проходе появился жуткий человек. Он был очень высоким и на удивление... красивым. Но всю его красоту портило мерзкое выражение жестокости и смерти на его утончённом лице, и ещё было в нём какое-то ужасающее «вырождение», если можно как-то такое определить... И тут, я вдруг вспомнила слова Марии про её «ужастика» Дина. Она была абсолютно права – красота может быть на удивление страшной... а вот доброе «страшное» можно глубоко и сильно полюбить...

Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, академик Международной академии наук (IAS), лауреат Бунинской премии

(29.07.1948, Москва - 5.03.2014, там же)

ЛУКОВ Владимир Андреевич родился 29 июля 1948 года в г. Москва. С отличием закончил факультет русского языка и литературы МГПИ им. В. И. Ленина (ныне Московский педагогический государственный университет, МПГУ) (1969), там же - аспирантуру (1975); кандидат филологических наук (1975); доктор филологических наук (1986); профессор (1989); заслуженный деятель науки Российской Федерации (1997). Начал научную и педагогическую деятельность в 1965 г. студентом, затем работал учителем в г. Осинники Кемеровской области, с 1972 г. - в МГПИ (МПГУ): ассистент, доцент, профессор, декан филологического факультета, ученый секретарь Совета университета, заведующий кафедрой всемирной литературы. В 1997–2004 гг. - профессор, заведующий кафедрой общегуманитарных дисциплин, проректор по научной работе Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М. А. Литовчина. Работал также в других вузах, с 2004 г. - на научной работе в Московском гуманитарном университете. С 2000 г. академик-секретарь Международной академии наук педагогического образования (МАНПО), директор Центра тезаурусных исследований МАНПО. В 2004 г. избран академиком Международной академии наук (IAS, штаб-квартира в Инсбруке, Австрия), с 2011 г. - член Президиума Русского отделения МАН, академик-секретарь секции гуманитарных наук, член Шекспировской комиссии РАН (2008), участник международных конференций «Шекспировские чтения».

Основные научные интересы связаны с филологией (история зарубежной литературы, а также теория литературы, история русской литературы, культура речи), теорией и историей мировой культуры, социологией культуры, философией и эстетикой, другими областями гуманитарного знания. Опубликовано свыше 2000 научных, научно-методических работ общим объемом более 3000 п. л., в том числе свыше 100 монографий, учебников и учебных пособий для вузов.

Научные достижения: выделил историко-теоретический метод филологического исследования и применил его к анализу французской драматургии рубежа XVIII–XIX веков, обосновал разделение культурного процесса на стабильные и переходные периоды, выявив цикличность литературного процесса, предложил методы исследования переходных эстетических явлений. Автор обобщающей работы «История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней» (М., 2003; 6-е изд. 2009). В ней изложена теория истории литературы, представленная как формирующаяся специальная область филологии. Эта концепция реализована на материале мирового литературного процесса от первых памятников письменности до литературы XXI века. Специально исследовал генезис жанров, жанровые системы, направления, течения, движения в литературе, теорию и историю театра и драматургии. Вместе с Валерием А. Луковым обосновал общегуманитарный тезаурусный подход, который применил к характеристике широкого круга явлений мировой культуры (обобщающая работа: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М., 2008). Осуществил комплексное исследование европейской культуры Нового времени, предромантизма, романтизма и неоромантизма (философско-эстетические основы, литература, театр, изобразительное искусство, архитектура, скульптура, музыка, быт). Монография «Предромантизм», опубликованная в 2006 г. издательством «Наука», получила широкое признание. Область специальных исследований - история французской литературы и культуры (обобщающая работа: История французской литературы [в печати]; электронные ресурсы «Французская литература от истоков до начала Новейшего периода: Электронная энциклопедия», 2009–2010; «Современная французская литература: Электронная энциклопедия», с 2011), занимался проблемами русской, английской, немецкой, итальянской, испанской и других литератур, проанализировал творчество А. С. Пушкина, М. Монтеня, М. Сервантеса, Ж.-Б. Мольера, Ж.-Ж. Руссо, В. Гюго, П. Мериме, Ш. Бодлера, Ш. Де Костера, Э. Ростана, О. Уайльда, Ф. Кафки, А. Камю и других выдающихся представителей мировой литературы. Особое внимание уделил творчеству У. Шекспира и процессам шекспиризации в европейской литературе (в 2008 г. сотрудничает с Шекспировской комиссией РАН, автор, редактор монографий, сборников трудов, статей, в том числе в электронных ресурсах «Мир Шекспира», 2009–2010; «Современники Шекспира», с 2011; обобщающая работа: Захаров Н. В., Луков Вл. А. Шекспир, шекспиризация. М., 2011). Занимался изучением и подготовкой к изданию трудов З. Фрейда (обобщающая работа: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Зигмунд Фрейд: Хроника-хрестоматия. М., 1999), а также А. Бине, Ж. Пиаже и других выдающихся психологов. Раскрыл теоретико-методологические проблемы исследования дизайна, историю становления этого феномена культуры, предложил концепцию его культурологического истолкования (обобщающая работа: Луков Вл. А., Останин А. А. Дизайн: культурологическая интерпретация. М., 2005). Разрабатывал проблемы философии культуры, социологии культуры (обобщающая работа: Культура и социум: Философские вопросы культурной социодинамики. М., 2008). Автор и соавтор большого числа учебников, учебных пособий, вузовских программ по литературоведческим дисциплинам и культурологии (из них более 30 получили грифы министерства, УМО и др.). Один из научных редакторов Новой Российской Энциклопедии.

С 1990 г. в течение десятилетия возглавлял авторитетную научную школу кафедры всемирной литературы МПГУ («Пуришевскую научную школу»), получившую широкое признание в России и известную за рубежом. Стал организатором и с 1989 по 2000 г. возглавлял проведение ежегодных Пуришевских чтений («Всемирная литература в контексте культуры»), которые собирают видных представителей гуманитарных наук России, СНГ, европейских стран, а также молодых ученых. В настоящее время научная школа складывается вокруг его идеи тезаурусного анализа мировой культуры (выпущено более 20 сборников трудов представителей этой школы). С 2004 г. - один из организаторов ежегодных международных научных конференций «Высшее образование для XXI века» в МосГУ. Знакомил специалистов с достижениями отечественной филологии, других гуманитарных наук и вел преподавательскую работу в Германии, Франции, Великобритании, Италии, Норвегии, Швеции, Греции, Венгрии, Болгарии, участвовал в международных, российских, региональных научных конференциях, съездах, совещаниях. Премии имени А. Ф. Лосева I степени за лучшую научную работу в области гуманитарных наук (1998, 2000). В 2004 г. был избран членом Русского интеллектуального клуба, с 2005 г. - член жюри Бунинской премии. Серебряная медаль Н. Н. Моисеева «За заслуги в образовании и науке» (2009). Лауреат Бунинской премии, специальная премия «За создание новаторских концепций и научных трудов по теории и истории отечественной и мировой культуры, выдающиеся заслуги в воспитании новых поколений русских словесников» (2011).

Основные публикации

Монографии :

Луков Вл. А. Изучение системы жанров в творчестве зарубежных писателей: Проспер Мериме. - М.: МГПИ, 1983. - 123 с.

Луков Вл. А. Французская драматургия (предромантизм, романтическое движение). - М.: МГПИ, 1984. - 110 с.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина: философия, композиция, стиль. - М.: МПГУ, 1999. - 207 с.

Вершинин И. В., Луков В. А. Предромантизм в Англии. - Самара: Изд-во СГПУ, 2002. - 320 с.

Луков Вл. А. Эдмон Ростан: Монография. - Самара: Изд-во СГПУ, 2003. - 268 с.

Луков Вл. А., Останин А. А. Дизайн: культурологическая интерпретация. - М.: НИБ, 2005. - 180 с.

Луков Вл. А. Русская литература в мировом литературном процессе (введение в проблему): Монография. - М.: МосГУ, 2006. - 104 с.

Луков Вл. А. Европейская культура Нового времени: Тезаурусный анализ: Науч. монография / Отв. ред. Вал. А. Луков. - М.: МосГУ, 2006. - 102 с.

Луков Вл. А. Теория персональных моделей в истории литературы: Науч. монография. - М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. - 103 с.

Луков Вл. А. Русская литература: генезис диалога с европейской культурой: На­учная монография / Отв. ред. Вал. А. Луков. - М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. - 100 с.

Луков Вл. А. Предромантизм: науч. моногр. - М.: Наука, 2006. - 683 с.

Луков Вл. А. Мериме: Исследование персональной модели литературного творчества: Науч. монография. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. - 110 с.

Луков Вл. А., Луков Вал. А., Ковалева А. И. Уроки Макаренко / Предисл. С. М. Миронова. - М.: Ключ-С, 2006. - 80 с.

Луков Вл. А., Захаров Н. В., Гайдин Б. Н. Гамлет как вечный образ русской и мировой литературы: Моногр. / Отв. ред. Вл. А. Луков. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2007. - 86 с.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. - М.: Изд-во Национального института бизнеса, 2008. - 784 с.

Луков Вл. А. Культура и социум: Философские вопросы культурной социодинамики: Науч. монография. - М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2008. - 104 с.

Луков Вл. А. Французский неоромантизм: Моногр. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2009. - 102 с.

Луков Вл. А., Флорова В. С. «Сонеты» Уильяма Шекспира: от контекстов к тексту (К 400-летию со дня публикации шекспировских «Сонетов») : Моногр. / Отв. ред. Н. В. Захаров. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2009. - 94 с.

Высшее образование и гуманитарное знание в XXI веке: Монография-доклад / Авт.: Вал. А. Луков, Б. Г. Юдин, Вл. А. Луков, Н. В. Захаров и др.; под общ. ред. Вал. А. Лукова и Вл. А. Лукова. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2009. - 480 с.

Горизонты гуманитарного знания: В честь 75-летия Игоря Михайловича Ильинского: Моногр. / Вал. А. Луков (рук.), Вл. А. Луков, Б. Г. Юдин, Ч. К. Ламажаа, А. И. Фурсов, Л. П. Киященко, П. Д. Тищенко, С. В. Луков, Б. А. Ручкин, Ю. Л. Воротников, Б. Н. Гайдин, Н. В. Захаров, В. А. Гневашева, К. Н. Кислицын; под общ. ред. Вал. А. Лукова, Вл. А. Лукова. - М. : ГИТР, 2011. - 348 с.

Луков Вл. А. Академик Д. С. Лихачев и его концепция теоретической истории литературы: Моногр. - М.: ГИТР, 2011. - 116 с.

Захаров Н. В., Луков Вл. А. Шекспир, шекспиризация: Монограф. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2011. - 104 с.

Вершинин И. В., Луков Вл. А. Европейская культура XVIII–XIX веков: контекст английского предромантизма: [Научная монография] // Вершинин И. В. Труды по изучению предромантизма и романтизма / Отв. ред. Вл. А. Луков. - Самара: ПГСГА; М: Социум, 2011. - С. 437–554.

Захаров Н. В., Луков Вл. А. Гений на века: Шекспир в европейской культуре: Науч. моногр. - М. : ГИТР, 2012. - 504 с.

Учебные пособия :

Ладыгин М. Б., Луков Вл. А. Романтизм в зарубежной литературе. - М.: МГПИ, 1979. - 113 с.

История зарубежной литературы XIX века: В 2-х частях. / Авт.: Михальская Н. П., Луков Вл. А., Завьялова А. А. и др.; Под ред. Н. П. Михальской. - М.: Просвещение, 1991. - Ч. 1. - 256 c.; Ч. 2. - 256 c.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Зигмунд Фрейд: Хроника-хрестоматия: Учебн. пособие. - М.: Флинта; Московский психолого-социальный институт, 1999. - 416 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы: Античность, средние века, эпоха Возрождения: Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 1999. - 66 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы: XVII–XVIII века: В 2-х частях: Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 2000. - Ч. 1. - 99 с.; Ч. 2. - 123 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы: Ч. 1: Литература Античности, Средних веков и эпохи Возрождения: Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 2000. - 100 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы: Ч. 2: Литература XVII–XVIII веков: Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 2001. - 236 с.

Луков Вл. А. Жан Батист Мольер (лекции-спектакли). - Штейн А. Л. Французская комедия от Мольера до Бомарше. Комедия «рококо» - серьезный жанр. (Неопубли-кованная глава из книги А. Штейна «Веселое искусство комедии») (Лекция-текст для самостоятельного изучения): Учебн. пособие для студентов педвузов. - М.: Прометей, 2001. - 80 с.

Луков Вл. А. Культурология: Программа курса, научная разработка разделов про-граммы и методические материалы; Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 2002. - 51 с.; 2-е изд. - 2004; 3-е изд., доп. - 2006. - 76 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы: Программа курса, научная разработка разделов программы и методические материалы: Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 2002. - 135 с.

Вершинин И. В., Луков Вл. А. Европейская культура XVIII века: Учебн. пособие. - Самара: Изд-во СГПУ, 2002. - 230 с.

Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней: Учебн. пособие для студентов высш. учеб. заведений. - М., Издательский центр «Академия», 2003. - 512 с.; 2-е изд., испр. - 2005; 3-е изд., испр. - М.: Академия, 2006; 4-е изд. - 2008; 5-е изд. - 2008; 6-е изд. - 2009.

Культурология: История мировой культуры: Учебное пособие / Авт.: Г. С. Кнаббе, И. В. Кондаков, Т. Ф. Кузнецова, Вл. А. Луков и др.; Под ред. Т. Ф. Кузнецовой. - М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 605 с.; 2-е изд. - 2006; 3-е изд. - 2007.

Луков Вл. А. Основы теории литературы: Программа курса, научная разработка разделов программы и методические материалы; Учебн. пособие / Отв. ред. Е. В. Жаринов. - М.: ГИТР, 2003. - 47 с.; 2-е изд. - 2004.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы. Ч. 3: Литература XIX века: Учебн. пособие. - М.: ГИТР, 2003. - 163 с.; 2-е изд. - 2004.

Луков Вл. А. Мировая литература. - М.: ООО «Мир книги», 2003. - 128 с.: ил. - (Большая серия знаний, т. 9).

Луков Вл. А. История зарубежной литературы. Кн. 1: Античность. Средние века. Предвозрождение. Возрождение: Уч. пособие. - М.: ГИТР, 2004. - 168 с.

Черноземова Е. Н., Луков Вл. А. История зарубежной литературы средних веков и эпохи Возрождения: Практикум: Планы. Разработки. Материалы. Задания. - М.: Флинта; Наука, 2004. - 200 с.

Черноземова Е. Н., Ганин В. Н., Луков Вл. А. История зарубежной литературы XVII–XVIII веков: Практикум: Планы. Разработки. Материалы. Задания / Под ред. Е. Н. Черноземовой. - М.: Флинта: Наука, 2004. - 304 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы. Книга 2: XVII–XVIII века: Уч. пособие. - М.: ГИТР, 2006. - 268 с.

Луков Вл. А., Захаров Н. В., Каблуков В. В. Литература: Практикум: Часть 1: Зарубежная литература / Под общ. ред. Вл. А. Лукова. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. - 196 с.

Луков Вл. А., Захаров Н. В. Литература: Практикум. Заочные практические занятия. Зарубежная литература / Под общ. ред. проф. Вл. А. Лукова. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2006. - 73 с.

Вершинин И. В., Луков Вл. А. Предромантизм и романтизм: Учебн. пособие по спецкурсу / СПГУ; МАН. - Самара: Изд-во СПГУ, 2006. - 232 с.; 2-е изд., доп. - Самара: Изд-во Поволж. гос. соц.-гуманит. академии, 2009. - 248 с.; 3-е изд., доп. - Самара: Изд-во Поволж. гос. соц.-гуманит. академии, 2012. - 248 с.

Литература: практикум: в 2 ч. Ч. 2: Русская литература / Вл. А. Луков, Н. В. Захаров, А. Б. Тарасов, В. В. Каблуков, К. Н. Кислицын; под общ. ред. Вл. А. Лукова, отв. ред. выпуска В. В. Каблуков. - М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2007. - 128 с.

Луков Вл. А. История зарубежной литературы: Программа курса. Учебное пособие. - М.: ГИТР, 2010. - 80 с.

Луков Вл. А. Основы теории литературы: Программа курса. Учебное пособие. - М.: ГИТР, 2010. - 96 с.

Луков Вл. А., Жаринов Е. В. История русской литературы: Программа курса. Учебное пособие. - М.: ГИТР, 2010. - 60 с.

Луков Вл. А. История культуры Европы XVIII–XIX веков: Учебное пособие. - М.: ГИТР, 2011. - 80 с.

Статьи:

Луковы Вал. и Вл. О ремарках в пьесах Л. Леонова // Русская речь. - 1969. - № 2. - С. 14–16.

Луков Вл. А. [Рец. на кн.:] Л. Г.Андреев. Импрессионизм. Изд-во МГУ, 1980 // Филологические науки. - 1981. - № 4. - С. 84–86.

Луков Вл. А. «Драма для чтения» во французской лите­ратуре 1820-х годов // Филологические науки. - 1983. - № 4. - С. 29–35.

Луков Вл. А. Итальянская литература на рубеже двух веков // Вопросы литературы. - 1983. - № 11. - С. 244–248.

Михальская Н. П., Луков Вл. А. История всемирной ли­тературы. Т. 1–3. М., Наука, 1983–1985 // Филологические науки. - 1986. - № 4. - С. 84–88.

Киселев А. Ф., Луков Вл. А., Артамонов Г. А., Маландин В. В. Центр высшего педагогического образования МПГУ и РАО // Наука и школа. - 1997. - № 6. - С. 2–6.

Луков Вл. А.Пуришевские чтения: Контуры и итоги // Филологические науки. - 2003. - № 4. - С. 122–126.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусный подход в гуманитарных науках // Знание. Понимание. Умение. - 2004. - № 1. - С. 93–100.

Луков Вл. А. Молодой герой в литературе // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 1. - С. 141–147.

Луков Вл. А. Литература: теоретические основания исследования // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 2. - С. 136–140.

Луков Вл. А. Мировая университетская культура // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 3. - С. 30–38.

Луков Вл. А. Реформы образования // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 3. - С. 217–219.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Константы мировой культуры в вузе XXI века: концепт «Любовь» // Знание. Понимание. Умение. - 2005. - № 4. - С. 32–40.

Вершинин И. В., Луков Вл. А. Предромантизм как переходное эстетическое явление // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - 2005. - № 2. - С. 5–10.

Луков Вл. А. Жанры и жанровые генерализации // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 1. - С. 141–148.

Луков Вл. А. Культ писателя // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 2. - С. 172–177.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Гуманитарное знание: тезаурусный подход // Вестник Международной Академии Наук (Русская секция). - 2006. - № 1. - С. 69–74.

Луков Вл. А. История культуры и проблема времени // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 3. - С. 34–38.

Ощепков А. Р., Луков Вл. А. Межкультурная рецепция: русский Пруст // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 3. - С. 172–180.

Луков Вл. А. Д. С. Лихачев и его теоретическая история литературы // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 4. - С. 124–134.

Луков Вл. А. Культ Шекспира как научная проблема // Вестник Международной Академии Наук (Русская секция). - 2006. - № 2. - С. 70–72.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусный подход в гуманитарных науках // Педагогическое образование и наука. - 2006. - № 6. - С. 40–45.

Луков Вл. А. Мировая литература как предмет научного исследования: историко-теоретический и тезаурусный подходы // Филология и человек. - Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2007. - № 1. - С. 7–13.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Россия и Европа: диалог культур во взаимном отражении литератур // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 1. - С. 124–131.

Луков Вл. А. Международная конференция «Высшее образование для XXI века»: Первые итоги // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 1. - С. 226–228.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Парадигмы воспитания: от «войны тезаурусов» к «диалогу тезаурусов» // Вестник Международной Академии Наук (Русская секция). - 2007. - № 1. - С. 68–72.

Луков Вл. А. Пушкин: русская всемирность // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 2. - С. 58–73.

Луков Вл. А. Мировая драматургия // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 2. - С. 229–231.

Луков Вл. А. Гамлет: вечный образ и его хронотоп // Человек. - 2007. - № 3. - С. 44–49.

Луков Вл. А. Литературная герменевтика // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 3. - С. 238–239.

Луков Вл. А. Социологический роман А. А. Зиновьева // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 3. - С. 241–243.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Зигмунд Фрейд: идеи тезаурусного подхода // Философия и культура. - 2008. - № 1. - С. 156–175.

Луков Вл. А. Культурология объектная и субъектная // Знание. Понимание. Умение. - 2008. - № 1. - С. 72–79.

Луков Вл. А. Мировая литература в контексте культуры: новые подходы к исследованию // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2008. - № 1. - С. 64–69.

Луков Вл. А. Литературные концентры Европы в предпочтениях русского культурного тезауруса // Знание. Понимание. Умение. - 2008. - № 3. - С. 18–23.

Луков Вл. А., Захаров Н. В. Шекспиризация и шекспиризм // Знание. Понимание. Умение. - 2008. - № 3. - С. 253–256.

Луков Вл. А., Захаров Н. В. Культ Шекспира как социокультурный феномен // Вестник Международной Академии Наук (Русская секция). - 2008. - № 1. - С. 65–68.

Захаров Н. В., Луков Вл. А. «Мир Шекспира»: Электронная энциклопедия в сети Интернет // Знание. Понимание. Умение. - 2008. - № 4. - С. 54–57.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусный подход в гуманитарных науках // Сибирский педагогический журнал. - 2008. - № 1. - С. 105–113.

Захаров Н. В., Луков Вл. А. Шекспир и шекспиризм в России // Знание. Понимание. Умение. - 2009. - №1. - С. 98–106.

Луков Вл. А., Кирюхина Т. М. Композиция // Знание. Понимание. Умение. - 2009. - №1. - С. 251–254.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Крылатые слова // Знание. Понимание. Умение. - 2009. - №2. - С. 235–238.

Луков Вл. А. [Актуальные проблемы методологии литературоведения и преподавания в вузе истории литературы]: Дискуссионные проблемы современного литературоведения: поиск решения (Круглый стол с участием известных отечественных литературоведов) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2009. - №2 (2). - С. 10–11, 14–16, 18–19.

Луков Вл. А. Теоретическое осмысление неоромантизма: академическая речь Ростана // Знание. Понимание. Умение. - 2009. - №3. - С. 111–118.

Кузнецова Т. Ф., Луков Вл. А. Культурная картина мира в свете тенденций развития культурологии // Вестник Международной Академии наук (Русская Секция). - 2009. - № 1. - С. 66–69.

Луков Вл. А. Экология культуры: тезаурусные технологии преодоления глобализационной энтропии знаний // Вестник Международной академии наук (Русская секция). - 2009. - Спец. выпуск: материалы Междунар. конференции «Экологические проблемы глобального мира» (Москва, 26–27 окт. 2009 г.). - С. 143–144.

Луков Вл. А. История литературы // Знание. Понимание. Умение. - 2009. - № 4. - С. 243–245.

Вершинин И. В., Луков Вл. А. Предромантизм: новое в литературной эстетике // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - 2009. - Т. 11. - № 4 (6). - С. 1519–1527.

Луков Вл. А. Предромантизм: культурное явление и пути его осмысления // Знание. Понимание. Умение. - 2010. - № 1. - С. 96–103.

Луков Вл. А. Шекспир в русском культурном тезаурусе // Знание. Понимание. Умение. - 2010. - № 1. - С. 254–257.

Луков Вл. А., Трыков В. П. «Русский Бодлер»: судьба творческого наследия Шарля Бодлера в России // Вестник Международной Академии Наук (Русская секция). - 2010. - № 1. - С. 48–52.

Луков Вал. А., Луков Вл. А. Гуманитарная экспертиза в сфере образования: анализ ответов экспертов на вопрос об ученых степенях // Знание. Понимание. Умение. - 2010. - № 2. - С. 50–64.

Луков Вл. А. Народная культура и цивизизационная культура // Знание. Понимание. Умение. - 2010. - № 2. - С. 268–271.

Луков Вл. А. Возможности культурологии как парадигмы гуманитарного знания // Знание. Понимание. Умение. - 2011. - № 1. - С. 68–71.

Захаров Н. В., Луков Вл. А. Культ Шекспира: Теория и всемирные масштабы // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 13. - 2011. - № 2. - С. 148–154.

Луков Вал. А., Луков Вл. А., Захаров Н. В. Ценностные ориентации российской молодежи в свете теории ценностей // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2011. - № 2 (121). - Февраль. - С. 19–26.

Луков Вл. А. Премии литературные // Знание. Понимание. Умение. - 2011. - № 2. - С. 281–286.

Луков Вл. А., Захаров Н. В., Кислицын К. Н. История культуры в тезаурусном освещении // Знание. Понимание. Умение. - 2011. - № 2. - С. 293–296.

Захаров Н. В., Луков Вл. А. Русский шекспиризм // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 13. - 2011. - № 2. - Ч. 3. - С. 661–666.

Луков Вл. А., Луков М. В., Луков А. В. Сюрреализм во французской художественной культуре // Знание. Понимание. Умение. - 2011. - № 3. - C. 173–181.

Луков Вл. А. Харизма ученого как фактор концептуализации гуманитарного знания // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Филология и искусствоведение. - 2011. - № 3(2). - С. 8–13.

Луков Вл. А. Буранок Олег Михайлович - ученый-филолог и педагог // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 13. - 2011. - № 2. - Ч. 5. - С. 1023–1024.

Луков Вл. А., Трыков В. П. Неоклассицизм // Знание. Понимание. Умение. - 2011. - № 4. - С. 275–277.

Луков Вл. А. Тезаурусный «парадокс Элиота» и понятие «взаимоотражение» в художественной культуре // Знание. Понимание. Умение. - 2012. - № 1. - С. 26–33.

Луков Вл. А. Неоромантизм // Знание. Понимание. Умение. - 2012. - № 2. - С. 309–312.

Литература о Вл. А. Лукове

Луков Владимир Андреевич // Кто есть кто в русском литературоведении: Справочник: В 3 ч. Ч. 2: К–О. - М.: ИНИОН, ИМЛИ им. А. М. Горького, 1992. - С. 142–143.

Овчаренко В. И. Луков Владимир Андреевич // Овчаренко В. И. Российские психоаналитики. - М.: Академический проект, 2000. - С. 154. - (Антология мирового психоанализа).

Луков Владимир Андреевич // Международная академия наук педагогического образования (МАНПО): Биографический словарь: Вып. 2. - М.: МАНПО, 2001. - С. 97–98.

Евдокименко С. Каким может быть учебник // Высшее образование в России. - 2003. - № 6. - С. 169–171. [Об учебн. пособии: Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. М., 2003].

Луков Владимир Андреевич // Чупринин С. И. Новая Россия: мир литературы: Энциклопедический словарь-справочник: В 2 т. Т. 1: А–Л. - М.: Вагриус, 2003. - С. 814.

Ерофеева Н. Е. Новые подходы в вузовском преподавании зарубежной литературы // Актуальные вопросы современного литературоведения и методики преподавания литературы в вузе и школе: Сб. науч. трудов. - М.: Компания Спутник +, 2003. - С. 3–5. [Об учебн. пособии: Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. М., 2003].

Трыков В. П. Литературная Одиссея: от Гомера до Маркеса (о книге В. А. Лукова «История литературы: зарубежная литература от истоков до наших дней») // Телескоп: Научный альманах. Вып. 5. - Самара: Научно-технический центр, 2003. - С. 250–252.

Трыков В. П. История мировой литературы в одной книге // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 1. - С. 229–230. [Об учебн. пособии: Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / 2-е изд., испр. М., 2005].

Захаров Н. В., Луков А. В. Школа тезаурусного анализа // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 1. - С. 213–214.

Миронов С. М. Уроки Макаренко // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 4. - С. 235–236. [Рец. на кн.: Луков Вл. А., Луков Вал. А., Ковалева А. И. Уроки Макаренко. М., 2006.]

Михальская Н. П. [Рец.:] Вл. А. Луков. Предромантизм. Научная монография. М., 2006 // Филологические науки. - 2007. - № 1. - С. 124–125.

Дежуров А. С. Предромантизм в свете тезаурусного подхода (Луков Вл. А. Предромантизм. М.: Наука, 2006) // Тезаурусный анализ мировой культуры: Вып. 10. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2007. - С. 79–81.

Захаров Н. В. Тезаурусный анализ предромантизма [рец. на кн.: Луков Вл. А. Предромантизм. М.: Наука, 2006] // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 1. - С. 221–223.

Тарасов А. Б., Захаров Н. В. [Рец.:] Луков Вл. А. Предромантизм. М.: Наука, 2006. - 683 с. // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. - 2007. - № 1 (46). - С. 272–275.

Камалдинова Э. Ш., Кузнецова Т. Ф. Гуманитарное знание в XXI веке // Знание. Понимание. Умение. - 2007. - № 2. - С. 233–235. [Рец. на кн.: Гуманитарное знание: тенденции развития в XXI веке. В честь 70-летия Игоря Михайловича Ильинского / Под общ. ред. Вал. А. Лукова. - М.: Изд-во Нац. ин-та бизнеса, 2006. - 680 с.; Вл. А. Луков - в сост. авт. колл.]

Поляков О. Ю. Энциклопедия предромантизма (о новой монографии профессора В. А. Лукова) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2007. - № 2 (17). - С. 143–144. [Рец. на кн.: Луков Вл. А. Предромантизм. М.: Наука, 2006]

Ревякина А. А. [Рец.] Луков Вл. А. Предромантизм. - М.: Наука, 2006. - 683 с. // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7, Литературоведение: РЖ / РАН. ИНИОН. - М., 2008. - №1. - С. 28–35.

Кузнецова Т. Ф. Новое в науке о культуре: Луков Вл. А. Предромантизм: Монография. М.: Наука, 2006 // Вопросы культурологии. - 2008. - № 3. - С. 4–5.

Гуревич П. С. [Рец.:] Луков Валерий, Луков Владимир. Тезаурусы. Субъектная организация гуманитарного знания. М., 2008, тир. 1000 экз., 784 с. // Эдип. - 2008. - №3 (6). - С. 165–166.

Костина А. В. Книга Вал. А. и Вл. А. Луковых «Тезаурусы» и формирование новой парадигмы гуманитарного знания // Тезаурусный анализ мировой культуры: Сб. науч. трудов. Вып. 16. - М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2008. - С. 82–97.

Костина А. В. Теоретические проблемы современной культурологии: Идеи, концепции, методы исследования. - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008. - 288 с. [Глава 14. Тезаурусный подход как новая парадигма гуманитарного знания, с. 234–247].

Костина А. В. Тезаурусный подход как новая парадигма гуманитарного знания // Обсерватория культуры. - 2008. - № 5. - С. 102–109.

Болотин И. С. Тезаурусы как инструмент преподавателя [Рец. на кн.: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М.: Изд. НИБ, 2008. 784 с.] // Высшее образование в России. - 2009. - № 5. - С. 169–172.

Ищенко Ю. А. Размышления над книгой: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: Субъектная организация гуманитарного знания. М.: Изд-во Национального института бизнеса, 2008. - 782 с. // Знание. Понимание. Умение. - 2009. - №3. - С. 262–268.

Интернет: Захаров Н. В. Луков Владимир Андреевич // Электронная энциклопедия «Мир Шекспира». URL: http://world-shake.ru/ru/Encyclopaedia/3737.html .

Интернет: Захаров Н. В. Тезаурусный подход в современном гуманитарном знании // Новые исследования Тувы. - 2009. - № 1–2. URL: http://www.tuva.asia/issue_1_2.html

Интернет: Кузнецова Т. Ф., Трыков В. П. Луков Владимир Андреевич // Информационно-исследовательский портал «Человеческий потенциал России». URL: http://hdirussia.ru/111.htm .

Луков Владимир Андреевич // Кто есть кто в российском литературоведении: Биобиблиографический словарь-справочник / сост. Т. Н. Красавченко, О. В. Михайлова, Т. Г. Петрова, А. А. Ревякина; гл. ред. А. Н. Николюкин; науч. ред. А. А. Ревякина; Российская академия наук, ИНИОН. - М. : ИНИОН РАН, 2011. - С. 207–209.

Луковы // Новая Российская Энциклопедия: В 12 т. / Редколл.: А. Д. Некипелов, В. И. Данилов-Данильян и др. Т. 10 (1): Лонгчен Рабджам - Марокко. - М. : ООО «Издательство «Энциклопедия»; ИД «ИНФРА-М», 2012. - С. 56.

Шапинская Е. Н. Образ Другого в текстах культуры. - М. : КРАСАНД, 2012. - 216 с. [С. 146–148, о «лит. портрете» О. Уайльда в «Тезаурусах»].

Ламажаа Ч. К. Тезаурусный подход для тувиноведения // Знание. Понимание. Умение. - 2012. - № 2. - С. 38–45.